Приговоренные к безумию - Страница 47

– На курорте Олимпус. Недельный ангажемент в казино «Аполло». Потрясающе! Вернулась сегодня утром.

– Рада за тебя. – Ева перевела взгляд на экран. – Встретимся, когда я освобожусь, и ты все мне расскажешь.

– Я залетела!

– Поздравляю. Мы это отметим… – Мозг Евы автоматически продолжал обрабатывать прочитанные на экране данные, но внезапно в голове у нее что-то щелкнуло. – Что ты сказала?

– Я залетела! – Мейвис прижала ладони ко рту. Ее глаза, сегодня такие же пурпурные, как туфли, плясали, словно пара девиц из кордебалета.

– Ты… – Ошарашенная Ева уставилась на голый пупок Мейвис, из которого свешивались три блестящие цепочки. – У тебя там что-то растет?

Мейвис кивнула.

– Малыш! – Радостный смех струился сквозь прижатые к губам пальцы. – Можешь поверить? Потрогай! – Она схватила руку Евы и поднесла ее к своему животу.

– Может, лучше не надо?

– Не бойся, там все надежно упаковано. Что ты об этом думаешь?

– Не знаю. – Ева осторожно убрала руку и спрятала ее за спину. Умом она понимала, что беременность не заразна, но все же… – А что думаешь ты? Это произошло случайно?

– Нет. Мы сделали это сознательно. – Мейвис уселась на стол, болтая стройными ножками. Гелевые сандалии, хлюпая, стучали по дереву. – Мы с Леонардо уже некоторое время пытались зачать ребенка. Нам долго не везло, но мы очень старались. – Она захихикала.

– Слушай, ты, часом, не пьяна?

– Нет, только беременна. – Мейвис похлопала себя по животу. – Эмбрион зреет внутри.

– Ради бога, не говори «эмбрион»! – По какой-то причине это слово вкупе с хлюпающими звуками геля вызывало у Евы тошноту.

– Почему? Мы все когда-то были зародышами.

– Может быть. Но мне не нравится об этом думать.

– А я больше ни о чем думать не могу. Когда я была в Олимпусе, меня рвало по утрам…

– Давай опустим эту часть истории. – Тошнота усилилась, и Ева подумала, что надо вымыть как следует руку, которая прижималась к голому животу Мейвис.

– Я сделала тест на беременность, и результат оказался положительным. Но я на всякий случай повторила тест еще три раза. – Мейвис спрыгнула со стола и закружилась по комнате. – Потом я пошла в клинику для большей уверенности, и выяснилось, что я уже на шестой неделе. Тогда я вернулась домой и рассказала Леонардо. Он плакал.

– Надеюсь, от радости?

– Конечно! Он сразу же начал… ну, не совсем сразу, так как мы сначала это отметили, но потом Леонардо сразу начал проектировать фасоны одежды для беременных. Ведь я скоро начну толстеть. Можешь себе представить?

– Нет. Это за пределами моего понимания. Ты по-настоящему счастлива?

– Даллас, каждое утро, когда меня рвет, я так счастлива, что готова… – Мейвис разразилась слезами.

– О боже! – Ева подошла к ней, не зная, что делать. В конце концов она осторожно обняла Мейвис, стараясь не прикасаться к ее животу – просто на всякий случай.

– Это самое лучшее, что произошло со мной за всю мою жизнь! Я сначала рассказала Леонардо, а потом тебе, потому что ты моя лучшая подруга. Но теперь мы можем сообщить об этом всем.

– Значит, ты ревешь от счастья?

– Разумеется! Конечно, жаль, что придется отказаться от выпивки, но алкоголь может повредить маленьким Еве или Рорку.

Ева отпрянула, а Мейвис весело рассмеялась.

– Мы не собираемся так называть ребенка, не спросив у вас разрешения. Вот когда у вас с Рорком появятся дети…

– Заткнись! Лучше не затрагивай эту тему. Я не хочу причинять вред беременной женщине.

Мейвис усмехнулась:

– Господи, у нас с Леонардо будет малыш… Вот увидишь, Даллас, я стану самой лучшей мамой на свете!

– Да. – Ева провела рукой по разноцветным косичкам. – Я в этом не сомневаюсь.

ГЛАВА 12

Ева чувствовала себя гораздо спокойнее, входя в пахнущий копами бар, чем обнимая беременную женщину. Она знала, чего можно ожидать в баре для полицейских – сытную, жирную пищу, неразбавленный алкоголь и людей, которые принимают тебя такой, какая ты есть.

Когда Ева вошла в тускло освещенное помещение, разговоры не прекратились, но в воздухе повисло напряжение, сразу же исчезнувшее, как только в ней признали одну из своих.

Ева сразу увидела Дуайера в дальнем конце бара – он потягивал пиво и закусывал крендельками. Подойдя к нему, она села на соседний табурет. Очевидно, он зарезервировал его для нее, так как все остальные сидячие места были заняты.

– Детектив Дуайер? – Ева протянула руку. – Лейтенант Даллас.

– Я так и понял, – отозвался он, жуя крендель.

– Вас рано отпустили из зала суда?

– Да. До меня очередь так и не дошла, только зря тратил время. Придется опять тащиться завтра. Чертовы юристы!

– А что за дело?

– Разбойное нападение и кража.

– Иными словами, уличное ограбление?

– Да. Парень набросился на человека, выходившего после какой-то затянувшейся вечеринки на Лексингтон-авеню. Отобрал у него часы с прибамбасами и бумажник, а в довершение всего огрел беднягу по голове, потому что тот просил оставить ему обручальное кольцо. Подонка взяли, когда он пытался заложить часы, но он заявил, что нашел их на улице. Потерпевший его опознал, а он твердит, что это ошибка. К тому же адвокат попался сердобольный – изо всех сил пытается его вытянуть. Утверждает, что жертва, получившая сотрясение мозга, неспособна к точному опознанию, и что часы не являются уликой, так как это распространенная марка.

– Ну, и какие перспективы?

– Дерьмовые. – Дуайер положил в рот очередной кренделек. – Все это трата моего времени и денег налогоплательщиков. У этого типа уже три судимости. Его бы наверняка признали виновным, если бы не чертов адвокат. Что будете пить?